Если бы я был вампиром - Страница 89

— Да ничего, — зло ударил по перилам балкона Ромиус. — Просто мне всё чаще кажется, что всё было куда лучше, когда Ремеслом занимались не ради положения в обществе и богатства, а ради самого Ремесла. В те времена такие люди, как Зикер, просто не пошли бы учиться Ремеслу, потому что никакого положения и веса в обществе это им не придало бы. А теперь, став структурой подле власти, Академия начала изменять своим традициям и основам Ремесла.

Ну вот, разжевал и объяснил. А сейчас будет урок.

— Нужно мне было послушать Кельнмиира.

— А что он такого сказал?

А где же урок?

— Он предлагал дать Зикеру, Императору и прочим по шее и отправить тебя домой.

Это правильно, вот это по-нашему, по-русски.

— Возможно, он прав. В варварском мире нужно использовать варварские методы, — задумчиво сказал Ромиус, всё так же глядя на город.

А вот и урок.

— Давно хотел спросить у вас, а почему Кельнмиир такой… странный?

— В каком смысле?

— Ну, он чего-то похож на ребёнка, старательно корчащего из себя взрослого. То у него получается совсем неплохо, порой он даже слегка переигрывает, а то вдруг начинает дурачиться. Иногда даже Кей рядом с ним кажется старше и рассудительнее. А иногда он, совсем неожиданно, становится жёстким и даже в чём-то злым настолько, что пугает меня.

Ромиус засиял.

— Заметил? Молодец. Из тебя мог бы получиться неплохой Ремесленник. Всё дело в защитной реакции организма. Ни один человек, вроде меня или тебя, не сможет прожить три тысячи лет. Мы свихнёмся куда раньше. Особенность психики. А уж вампирам ещё сложнее, у них совершенная память — они ничего и никогда не забывают. У человека с этим легче, способность забывать помогает ему не сойти с ума от огромного объёма информации, и часть её со временем стирается и уходит в дальние уголки, которых без гипноза и не найдёшь. Поэтому я проживу, если повезёт, ещё пару сотен лет и не свихнусь. У вампиров же другой способ защиты психики — их эмоциональный фон, сходный с детским. Они легко меняют настроение от самого хорошего до самого плохого по сто раз на дню, и они постоянно обуреваемы страстями. То их влечёт в одну сторону любопытство, то в другую злость, то в третью радость, и так далее. Они всегда в поиске и никогда не стареют своей детской душой. Поэтому людям вроде нас с тобой, стремящимся к эмоциональной стабильности, трудно понять Кельнмиира. Он умён, в его памяти знания тысяч лет исследований, он способен за доли секунды найти логическое решение любой проблемы. Но ему это в большинстве случаев не нужно, потому что это ему просто неинтересно. Кельнмииру куда интереснее играть с событиями, даже если на кону стоит его собственная жизнь. Поэтому, вопреки живучести и уму, не так уж и много вампиров доживают до такого возраста, как он.

— Тогда он молодец, — сделал я вывод.

Ромиус почесал затылок.

— Молодец-то молодец, но он знает столько, что одно его любопытство может разрушить если не весь наш мир, то уж Империю Элиров точно.

На всякий случай я промолчал. Кельнмиир прикольный парень, если можно назвать парнем вампира трёх тысяч лет отроду, и мне не верилось, что он станет рушить какие бы то ни было империи ради любопытства. Чего в этом интересного?

— Как бы то ни было, я надеюсь, что он всё же не станет вызывать Зикера на дуэль. Это уже ничего не изменит, а вот жизнь ему усложнит. Зикер в фаворе у Императора, и, несмотря на то что повод для дуэли действительно есть, Кельнмииру это может не сойти с рук. А то ведь и за черту города выгонят.

— Это у вас такое наказание зверское? — не преминул поддеть я.

— Для таких, как Кельнмиир, да. Понимаешь, он… Ты ведь разобрался в политической обстановке в нашем мире?

— Я в своём-то так и не смог разобраться.

Чистая правда. Самое большое моё достижение в знании политики моей родной страны, не говоря уже о мире, это фамилии нескольких президентов. Стыдно, конечно, но кто будет смотреть политические новости, когда жратеньки-то нечего? Как-то включил, совершенно случайно, новости, так там такие отъевшиеся морды показывали. Обсуждали они что-то вроде прибавки к пенсии очередных двух-трёх рублей или о чём-то ещё. Не суть важно, но такие у них противные физиономии. Там не то что кирпича, там целого блока бетонного не жалко. Противно всё это, короче.

Поэтому мне не хотелось вникать и в их политическую обстановку. Везде одно и то же, что у нас, что у них.

— Не буду тебе сейчас забивать голову, — успокоил меня Ромиус. — Коротко говоря, вампирская братия не любит Кельнмиира. Не то чтобы ненавидит, но и шею ему свернуть наверняка не отказалась бы треть всех вампиров этого полушария. А особенно из провинции Кельхеор, где он давным-давно даже правил.

— Правил?

Что-то слабо верится. И как же он там правил с этим его «детским любопытством» и прочими особенностями вампирской психики?

— Я бы даже сказал царствовал, — уточнил Ромиус. — В его правление почти все провинции были собраны под его руку, и только пять веков назад всё изменилось и провинции, собственно, и стали провинциями. До этого это было Царство Миир. Клан Миир тогда не был кланом, это был просто правящий род. А после раздробления появились кланы. Однако не всё так плохо, теперь провинции разрозненны и не представляют открытой угрозы Империи. То ли было во времена Царства Миир, без защитных заклинаний никто и за стол не садился.

Значит, и у них войны происходили. Интересно, а чем они воевали? Что-то я не видел ни оружия, ни огненных фаерболов, так «горячо» уважаемых литературой моего мира. Ничего.